В рамках обмена опытом между Латвией и Украиной Интерьерная премия ART SPACE и журнал ID. Interior Design пригласили провести мастер-классы во Львове и Киеве Аустриса Майлитиса – латвийского архитектора, известного благодаря масштабным проектам в его родной Латвии и Китае. Подробнее о них, а также процессе отбора и ценностях архитектора в XXI веке читайте в нашем эксклюзивном интервью.
ID.: С чего началась ваша карьера архитектора и как вы пришли к идее создания собственной студии?
А. М.: Думаю, что архитектура сама пришла ко мне в очень раннем возрасте. Еще в школе я знал, что пойду учиться на архитектора. Уже тогда много рисовал, мне нравилось создавать новые вещи. Мои родители – творческие люди, художники, но при этом они не ограничивались одним видом искусства, даже в кино работали. И, конечно же, не обходили стороной и архитектуру. В моем понимании архитектура очень схожа с каждой творческой сферой, поскольку в ее основе – изобретение и сочетание нового. Я считаю ее наглядным балансом между интуитивным и рациональным, между искусством и математикой. Студию я создал 11 лет назад, будучи еще студентом. В то время очень много проектировал, участвовал в конкурсах. Из-за проектов, которые иногда были далеко за границей, потратил гораздо больше времени на то, чтобы закончить учебу. Я и мой партнер выиграли международный конкурс на воплощение проекта Национальной (Большой) открытой эстрады в Латвии, где проходят фестивали хорового пения. Для реализации мне нужна была команда. Так и началась история моей собственной студии.
ID.: Проект Национальной эстрады по праву можно считать самым масштабным для вас как архитектора и для вашей студии в целом. Расскажите о нем подробнее.
А. М.: Это проект, над которым мы до сих пор работаем. Считаем его уникальным по той простой причине, что само явление хорового акапельного пения в Балтийском регионе больше нигде в мире не воссоздается. У нас эта традиция зародилась около 150 лет назад. А в конце 80‑х годов прошлого века хоровое пение стало политическим движением за свободу с помощью голоса. Поэтому проект не только сложный с точки зрения архитектурного мастерства – это культурная ответственность. Первая фаза проекта – зона для аудитории – была закончена этим летом перед фестивалем. Основное отличие реконструированной версии – увеличена вместительность с 20 до 30 тыс. мест. Реконструкция второй зоны – непосредственно сцены – началась в октябре. Сейчас она вмещает около 16 тыс. участников, по окончании работ планируется около 20 тыс. человек. Предусмотрена полная замена старых элементов и внедрение совершенно новой геометрии пространства. Объект будет готов к сдаче к 2020 году. Большая часть работы уже завершена, включая общественные уборные и зоны для фуд-корта, но то, что еще осталось воплотить, требует тщательного наблюдения.
ID.: Как началось путешествие из родной Латвии в Китай и работа над одним из самых известных ваших объектов – Храмом летающих монахов в Шаолине? Расскажите о нем.
А. М.: Мое путешествие в Китай началось еще в 2010 году, когда я делал Латвийский павильон для международной выставки «Шанхай EXPO 2010». Наша инсталляция была построена вокруг темы полета. В ней мы применили аэродинамическую левитацию. Технология была разработана в 50‑х годах армией США. После того как ее популяризовали, канадский ученый изменил технологию и стал применять ее для тренировки скайдайверов. Латвийцы выкупили патент и превратили его в перформанс. Для этого мы построили специальное здание, внутри которого разместили трубу для полетов: кроме внутренней динамичности мы пытались достичь внешнего взаимодействия с природными стихиями. Фасад изготовлен из маленьких листиков, которые менялись в зависимости от света и ветра. Таким образом мы создали абстрактную картину латвийской природы при помощи игры элементов. И доказали, что человек может летать, если технологии и природа будут работать сообща. Проект стал потрясением для многих китайцев и привлек инвесторов. Так мы встретили людей из Шаолиня, которые попросили создать что-то необычное на их землях. Предложенный дизайн им понравился, и мы снова полетели в Китай.
ID.: Было ли вам ранее что-то известно о монахах Шаолиня? Как вы приступили к реализации проекта? Какой результат усилий?
А. М.: Еще задолго до своего визита в Китай я читал много текстов по восточной религии дзен-буддизму, близкому моему мировоззрению. И в воображении это было мистическое место. После изучения культуры, традиций и истории этой территории я открыл для себя сакральное значение местности: оно стало домом не только философии дзен-буддистов, а и философии даосизма. Кроме того, именно здесь был основан древний университет по кунг-фу. В 2010 году эти места занесли в культурное наследие ЮНЕСКО под одним названием: «Центр рая и земли». Для древней китайской культуры это место перехода между землей и небом, что придало проекту еще больше культурного смысла. Мы использовали исключительно локальные материалы. Камень нашли в той же горе, а металлический каркас делали при помощи роботов. Форма построения продолжает форму горы, внешне оболочка напоминает жалюзи. Результат – амфитеатр с аэродинамическим тоннелем внутри и небольшой сценой, где проводят выступления.
ID.: Как в вашей практике происходит процесс выбора проекта или заказчика?
А. М.: Я всегда в поисках необычных проектов. Не люблю повторяться. Выбираю проекты, которые дают возможность открывать новое. В связи с этим ищу свободу от клиента, но, конечно же, стремлюсь к тому, чтобы проект соответствовал его нуждам. Когда я встречаю человека, для меня важен ментальный контакт с ним, поскольку создание нового проекта – это постоянное сотрудничество между архитектором и клиентом. Ценно, если они «на одной волне».
ID.: С какими сложностями вы сталкиваетесь в своей работе как архитектор?
А. М.: Иногда самое сложное – это договориться с заказчиком, убедить его в использовании определенных материалов или технологий, которые ты представляешь в конкретном случае. Разница лишь в том, что архитектор как профессионал понимает, для чего конкретно что-то необходимо, а клиент может не до конца осознавать это. Кроме того, люди очень разные. Надо найти специальный подход к человеку, это уже психологический акт взаимодействия.
ID.: Как вы считаете, в чем главная миссия архитектора?
А. М.: Думаю, что одна из основных миссий архитектора – служить людям. Я могу привести сравнение: цель строителей – строить, а цель архитектора – удовлетворить основные потребности как людей в общем, так и каждого отдельно. Он должен думать об основных потребностях человека, таких как безопасность, комфорт, а также учитывать ментальную составляющую – эмоции и чувства. Архитектура – это «массовое» искусство, которое обязано приносить обществу практичную и эстетичную пользу. Кроме того, архитектор должен способствовать развитию национальной культуры.
Фото: пресс-служба Аустриса Майлитиса, Ansis Starks, Ilze Vanaga, открытые источники
Опубликовано в журнале №11 (96) ноябрь 2018
